– Спасибо.

– Не за что. Поэтому возвращайся во дворец. Ты сказала, что можешь ходить куда угодно, только не в комнаты принца. Так и поступай. На этот раз в твоем распоряжении целый день. Попробуй найти заднюю дверь, ты сказала, она идет из твоей части дворца.

– Должна бы. Я говорила про человека, который ночью брел по саду сераля? Кто бы он ни был, он не проходил мимо моей комнаты к главному входу, поэтому должен был появиться другим способом. Но ты серьезно? Правда собираешься вломиться?

– Почему нет? Если найдешь дверь, то проверишь, чтобы она была открыта вечером, и Магомет придет к горе.

– А если не найду?

– Тогда придется искать другой путь. Я и отсюда вижу, что на плато окна не выходят. Но ты сказала, что с севера есть аркада в сторону деревни и тропа внизу.

– Да, но все окна зарешечены. Не забывай, это гарем.

– Ты сказала, что все разваливается на части, неужели ни одна решетка не сломалась? Или не может быть сломана?

– Да, наверно. Но они высоко в стене и…

– Залезу. Если дворец давно не ремонтировали, там есть на что опереться. Всю жизнь мечтал залезть в гарем.

– Верю. Но почему бы сначала не попробовать войти прямо? Я имею в виду со мной, в главные ворота.

– Потому что если не получится, ты тоже останешься снаружи, а тогда не будет возможности даже вломиться. И не хочу встречаться с Летманом.

Я собралась спросить, почему, но увидела лицо кузена, и решила сэкономить время и энергию. Знаю Чарльза. Вместо этого я спросила:

– Ну а когда войдешь, то что? А если поймают?

– Произойдет скандал, а возможно и драка с Джоном Летманом, но я готов рискнуть. Это меня не волнует. Обязательно увижу бабушку Ха, даже если она при этом разорвет меня в клочья.

– Вот этого я и не понимаю. Одно дело любопытство, но этот взрыв привязанности… Так просто не бывает. Это все великолепно, но ты просто не можешь такого сделать.

– Нет? А посмотри на это с другой стороны. Ты должна туда вернуться, хотя и не хочешь. Неужели тебе не было бы приятно, если бы я оказался рядом?

– В таких обстоятельствах я была бы рада самому жуткому снежному человеку.

– Спасибо. Итак, сладкая Кристабель…

Конечно, я еще протестовала, но в конце концов он победил, как всегда. Кроме того, последний аргумент оказался самым убедительным. Хоть ночь в Дар Ибрагиме была крайне романтичной, очень не хотелось повторять ее в одиночестве.

– Значит, договорились. – Он решительно встал. – Сейчас перелезу обратно и, если им интересно, они увидят, как я возвращаюсь в деревню. Ты сказала, что ужин там в десять, а бабушка Ха приняла тебя примерно в двенадцать. Просто на случай, если она опять захочет с тобой пообщаться, лучше договоримся, что я буду с задней стороны дворца после десяти тридцати. Если не сможешь открыть ворота, я полаю по-лисьи под стеной. Если можно будет влезать, высуни в окно полотенце или просто что-нибудь светлое, чтобы я увидел. Понимаю, мыльная опера, но простые идеи обычно работают лучше всего. На самом деле, я предпочитаю залезть в окно, поскольку гончие там бегают всю ночь.

– Господи, я и забыла… Не знаю, смогу ли я с ними что-нибудь сделать. Если меня снова позовут к бабушке, то их, может быть, запрут, но в другом случае…

– Рискнем, не волнуйся. Дом большой. Вернемся к нашим планам.

– А фавн?

– Мне кажется, его тишину можно купить, а тебе?

– Ты, наверное, сможешь.

– К тому же никто не может из деревни перейти через Нар-Эль-Сальк и доложить, что на улице целый день стоит белый «Порш». Немного подожду, чтобы увериться, что тебя впустили во дворец. Если не впустят, спускайся опять к реке, и опять подумаем. Но уверен, что ты войдешь.

– Тебе-то хорошо. Но я не хочу проводить еще одну ночь даже без ночной рубашки.

– Я не виноват, это воля Аллаха. Принесу тебе зубную щетку, но будь я проклят, если полезу через водопад, держа в руках ночную рубашку. Можешь одолжить у бабушки Ха.

На этой ноте закончился наш разговор, и Чарльз отправился обратно к водопаду.

8. Ночной визит

Все пошло именно как хотел Чарльз. Даже немного слишком легко. Яссим, должно быть, подумал, что внутрь просится Насирулла, и немедленно открыл ворота. Увидел меня, забормотал непонятно что, и через секунду или две я объяснялась с Джоном Летманом.

Если он и растерялся, то скрыл это очень хорошо.

– Глупо, что я не подумал про реку, особенно, когда не появился Насирулла. Это уже случалось после сильного дождя, когда снега еще не растаяли. Конечно, вы должны остаться. И вы правда поднимались так далеко вдоль реки, чтобы найти переход?

– Да, прямо до истока, по крайней мере я так думаю. Это что-то вроде водопада со скалы. Шофер думал, что можно перебраться на тот берег, если он мне поможет, но я вовсе не скалолаз и не собиралась рисковать. Поэтому мы сдались, и я вернулась.

– Он уехал в Бейрут?

Я кивнула.

– Сказал, нет никакого шанса, что вода спадет до завтра. Поэтому я попросила его передать моему кузену Чарльзу, чтобы он не приезжал, потому что тетя Харриет плохо себя чувствует и не может его видеть. Во всяком случае, я так сказала. Подробнее я ему объясню при встрече. Вы собираетесь ей сказать, что я вернулась?

Он задумался, потом махнул рукой и улыбнулся.

– Не уверен. Отложим решение, пока она не проснулась, ладно?

– Играете на слух, да?

– Именно так. Возвращайтесь в ваш сад, мисс Мэнсел. Вы как раз успели к полднику.

Или Яссим уже сообщил новости Халиде, или обычно она завтракала с Джоном Летманом. Через несколько минут после моего прибытия в сераль девушка появилась с подносом, накрытым на двоих. Она поставила его на стол, а потом, глядя на меня, обрушила на Джона Летмана поток арабского, напоминавший шипение рассерженной кошки. Он воспринимал неожиданный шквал спокойно, только один раз возразил. В конце концов, глядя на часы, Летман сделал какое-то удовлетворившее ее заявление. То есть она замолчала и ушла, еще раз недовольно взглянув на меня и так резко повернувшись, что черная юбка завилась водоворотом.

Этим утром она не оделась в красивый шелк и не накрасилась. Просто черное рабочее и не слишком чистое платье. Я подумала весело-раздраженно, что, если она боится конкуренции с моей стороны, то зря. Я не видела горячей воды и расчески больше двадцати четырех часов, а жаркое путешествие вдоль Нар-Эль-Салька и обратно вряд ли мне пошло на пользу. Но еще труднее было бы объяснить восточной красавице, что я вообще с ней в конкуренцию не вступаю.

Летман выглядел смущенным.

– Извините за сцену. Хотите выпить?

Он принес стакан вина и вручил его мне. Наши руки соприкоснулись. Его – красно-коричневые, мои – бледно-коричневые, но и те и другие называют белыми. Может, у него и была причина смущаться.

– Бедная Халида, – сказала я, отпивая глоток вина. Это был тот же прохладный золотой напиток, что и вчера. – Нечестно, что девушке приходится так много работать. Ее не оскорбит, если я ей что-нибудь оставлю? Я не сделала этого сегодня утром, потому что не была уверена.

– Оскорбит? Невозможно оскорбить араба деньгами.

– Очень разумно, – сказала я и положила себе с блюда кефры – сочных мясных шариков, лежащих на горе риса. – Водопад, который я видела у истоков Нар-Эль-Салька, имеет какое-нибудь отношение к культу Адониса, о котором вы рассказывали?

– Не прямое. Хотя поблизости есть второстепенный храм Венеры Афки, но его невозможно увидеть, пока не вылезешь из ущелья. Но вряд ли он достоин специального путешествия…

Остаток трапезы прошел приятно, к моему облегчению было достаточно легко поддерживать беседу на отвлеченные темы. Я не хотела слишком сильно эксплуатировать свой талант к вранью, а встреча с Чарльзом еще была слишком живой в моем сознании. Любого обсуждения семейных проблем лучше было избежать, и я вовсе не собиралась настаивать на новой встрече с бабушкой Ха. И очень походило на то, что интересы Джона Летмана совпадали с моими.